ПИСАТЕЛЬСКИЙ ДОМ

СЧП

официальная страница

---

БИБЛИОТЕКА

РОМАНЕНКО АНТОН

Ничего, кроме пепла.

- Хотите, я нарисую ваш портрет? - Спрашивает Даша, совсем "по-взрослому" нахмурив брови, так что я едва сдерживаюсь, чтобы не рассмеяться.
Я стою перед окном и смотрю на чистое звездное небо, Даша сидит за своим детским столиком: перед ней разложены листы бумаги, карандаши и фломастеры.
- Конечно хочу. Ты любишь рисовать?
- Очень! - лицо девочки мгновенно светлеет. - Это так интересно! Я могу нарисовать все-все на свете! Хотите посмотреть мои рисунки?
Вымученно улыбаюсь. Мне чертовски жаль эту девочку, которая по воле своего отца вынуждена находиться в заточении, более подходящего слова не найти, на этом острове, вдали от людей. Наверное, рисование стало здесь ее единственным развлечением.
Даша вскакивает со стула, хватает мою руку и тянет вверх по скрипучей деревянной лестнице.
Из окна ее комнаты, просторной и уютной, мне видно все то же ночное небо. Девочка зажигает свет и я замечаю, что стены комнаты пестры от Дашиных рисунков.
Это всё виды острова и немногочисленных его обитателей. Здесь есть покрытая снегом долина, в которой приютилось их крошечное поместье, скалистая гряда, укрывающая его от пронизывающих морских ветров, угрюмый утес над океаном, здесь Дашина любимая лошадка Долли, бесчисленное число рисунков, на которых изображен суровый человек, который пятнадцать лет назад стал мне верным другом - Дашин отец…
- Вам нравится?
Киваю и улыбаюсь. Точно такие же рисунки я сам рисовал в детстве. Обычные рисунки шестилетнего ребенка.
- Ваш портрет я повешу вот сюда. - Девочка указывает на пустое место на противоположной от двери стене.
За моей спиной раздается осторожное покашливание. Это Виктор Зиновьев.
- По-моему, тебе давно уже пора спать, Даша. Хватит надоедать дяде Сереже.
- Она совсем не… - начинаю я и замолкаю, когда Виктор делает мне знак не спорить.
Удивительно, но девочка беспрекословно подчиняется.
- Спокойной ночи, папа.
- Спокойной ночи.
Виктор закрывает дверь и кивает в сторону балкона.
- Пойдем, покурим…
Балкон не остеклен, но, несмотря на мороз и падающие с неба хлопья снега, Виктор невозмутимо закуривает, прислонившись к перилам. Я поеживаюсь от холода.
- Вы с Дашей и впрямь совершенно одни на острове? - спрашиваю я после минутного молчания.
Зиновьев молча кивает.
- Как же вы существуете здесь, без помощи с большой земли?
- Ведем собственное хозяйство. - Нехотя отвечает он. - Если хочешь знать, каждый день я трачу по семь часов на работу на ферме и в парниках.
Мне трудно поверить, что этот человек, всегда относившийся с нескрываемым презрением ко всякому физическому труду, способен добровольно истязать себя работой на грядке и в хлеву. Но я все же верю. Гляжу на его грубые руки и верю.
- А кроме работы чем занимаешься?
Виктор усмехается.
- Наслаждаюсь жизнью, разве не видишь?
Разговор не клеится. Я не узнаю этого Виктора, кажется будто что-то сломалось в этом человеке, превратив его в угрюмого, молчаливого старика.
- А сам ты чем занимаешься? - Неожиданно спрашивает он. Из вежливости, не иначе.
- Работаю журналистом на телевидении…
Зиновьев резко поднимает голову и пристально смотрит на меня:
- Может, именно поэтому ты здесь? Знаешь, за эти три года здесь побывало немало таких…типов. Им всем нужна была сенсация! Тайна уединившегося ученого! Секретные разработки! Но знаешь, им всем пришлось уехать ни с чем. Надеюсь, ты приехал не затем, чтобы что-нибудь разнюхать?
- Неужели расскажешь?
Молчание. Впрочем, я и не надеялся.
- Конечно, я приехал не за этим. И ты это знаешь. Если ты помнишь, мы когда-то были друзьями детства. - Слова Виктора немного обидели меня.
- Я помню. Именно поэтому я разрешил приехать именно тебе, а не кому-нибудь из своих "коллег".
- Ты хочешь сказать, что за все три года ты не принял здесь ни одного человека?
Виктор снова кивает. Минуту курим в молчании.
- Знаешь, некоторые даже считают тебя сумасшедшим. Думают, свихнулся на своих экспериментах…
На этот раз Зиновьев даже не усмехается. Значит, действительно плохо дело…
Я не выдерживаю.
- Знаешь, Витя, ты, конечно, извини, но я действительно не понимаю, ради чего все это? Ради чего ты бросил научную работу? Ради чего продал все, что у тебя было? Ради этого проклятого клочка земли? Куска скалы с видом на море? Не могу поверить, что Света согласилась на такое! У твоей дочери нет друзей, сам ты живешь, как дикарь…
Виктор смотрит на меня почти враждебно.
- Света умерла еще до того, как мы переехали сюда…
- Извини. - Я действительно не знал этого, ведь могила Светланы Зиновьевой находится здесь, на острове. - Просто это как-то…неправильно…
- Иногда мне кажется, что в этом мире неправильно… - еле слышно произносит Виктор. - Пойдем выпьем.

Несмотря на далеко не лучшее самочувствие, я не нарушаю свой ежедневный ритуал утренней пробежки.
Воздух морозный и свежий. Середина осени, но долина уже вся покрыта снегом - сказывается климат северных широт. Ферма уже ожила - Виктор трудится там с раннего утра. В который раз удивляюсь трудолюбию и упорству этого человека.
В голове до сих пор туман, однако уже через несколько минут сказывается польза свежего воздуха. Я решаю совершить небольшую прогулку к утесу, который заметен из окна гостиной. Должно быть, оттуда потрясающий вид на море.
Рысцой припускаю вверх по склону.
Вот я и на утесе. Поднимаю голову… и замираю в изумлении. Внизу, в сотне метров под моими ногами, у отвесной стены утеса приютилась отделенная от воды каменной грядой долина, практически лишенная снега. От черной земли поднимается пар. Через мгновение я понимаю, в чем тут дело - из-под земли вырывается столб горячей воды и поднимается на несколько метров вверх. Долина гейзеров…
Невероятно. Пролетая вчера с Виктором над островом на его личном вертолете - иным способом сюда не добраться, я хорошо запомнил виденную мной картину - одинокий утес над морем и гигантские волны, разбивающиеся у его подножия.
Неужели я заблудился? Оборачиваюсь и смотрю назад - долина и дом на месте. Может быть, я что-то напутал или сказывается выпитое вчера спиртное? Или память играет со мной злые шутки?
Возвращаюсь гораздо более неспешно, задумчивый и потрясенный.
Даша уже сидит в столовой за своим столиком и сосредоточенно что-то рисует. За два дня это зрелище уже стало для меня совершенно обыденным. На холодильнике замечаю прикрепленный магнитом листок. Подхожу, приглядываюсь - несомненно, это оно. То самое место. Неумелый, неказистый рисунок - но я без труда узнаю эту кипящую долину. Гейзеры, изображенные девочкой в виде уходящих вверх красно-синих линий, не дают усомниться. Немного успокаиваюсь.
- Это новый рисунок?
- Ага. Вам нравится?
- Очень. Ты его сегодня нарисовала? - Какая глупость - она ведь еще не выходила из дому, а отсюда это место не видно.
- Не-а. Вчера, перед сном. - Отвечает Даша, не поднимая головы. В руках у нее желтый фломастер и она что-то старательно вырисовывает, прикрывая от меня листок левой рукой.
Ну конечно, эта долина была там и вчера, и позавчера и много лет назад. Значит, я действительно что-то напутал.
- Я оставляю свои рисунки сначала здесь, чтобы папа увидел. - Объясняет Даша. - А потом вешаю у себя в комнате.
Я подхожу и пытаюсь посмотреть, что она рисует, но девочка тут же закрывает листок обеими руками:
- Нет-нет! Вам пока нельзя смотреть…
Приходит Виктор, уставший и невеселый, еле слышно здоровается и садится завтракать. Я рассказываю ему о своей загадочной прогулке, но он лишь внимательно смотрит и молчит. Когда я спрашиваю, что он об этом думает, Виктор лишь пожимает плечами.
Да, задерживаться здесь повода нет. Наверное, было глупой идеей приехать сюда….
…Когда я сказал, что у Даши нет друзей, я был не совсем прав. По-крайней мере, один друг у нее точно есть - это ее лошадка Долли. Она живет на ферме и перед обедом мы вдвоем наведываемся к ней, "чтобы она не скучала".
Долли - это потрясающее создание. Признаться, мне никогда прежде не доводилось видеть такое животное. Она словно сошла со страниц детской книжки - этакая карликовая лошадь.
При виде нас Долли радостно бросается нам навстречу.
Глядя на них, я понимаю, почему в Дашиной комнате так много рисунков ее единственного четвероногого друга. В Долли совершенно невозможно не влюбиться.
Лошадка весело скачет вокруг нас: под ногами снует, виляя хвостом пес неопределенной породы - это Динго.
- Папа пока еще не разрешает мне кататься. - С горечью в голосе объясняет Даша. - Но скоро, когда я стану совсем большой, я смогу кататься целый день. Правда, Долли?
Долли одобрительно фыркает в ответ.
Вечером Даша просит почитать ей какую-нибудь книжку.
- А что, папа разве тебе совсем не читает?
- Папа очень занят… - Вид у девочки почти виноватый.
Я про себя отмечаю, что стоит указать Виктору на это упущение. Вспоминаю, что сам научился читать в пять лет и с тех пор избавился от необходимости надоедать взрослым, каждый раз, когда захочется услышать новую историю.
"Впрочем, кажется, его не слишком заботит образование дочери…" - Размышляю я с неудовольствием, все сильнее запутываясь в попытках понять поведение Виктора.
Я читаю Даше "Волшебника Изумрудного Города" и думаю, почему я до сих пор холост, страдаю ерундой и прожигаю свою жизнь, и почему у меня нет такой дочурки.
На небе не видно ни одной звезды.

- Я завтра уезжаю, Витя. - Сообщаю я Зиновьеву за завтраком.
Он не собирается делать вид, что удивлен этим сообщением.
- Я отвезу тебя на материк.
В очередной раз пытаюсь начать серьезный разговор.
- Послушай, - говорю я. - Так нельзя. Зачем ты делаешь это? Зачем отравляешь жизнь своей дочери? Не хочешь ничего рассказывать - пожалуйста! Хочешь сгнить здесь - ради бога! Но дочь зачем губить? Ты, что не понимаешь…
Виктор со звоном бросает ложку в тарелку.
- Не лезь не в свое дело! - Рычит он. - Что ты вообще понимаешь! С какой стати ты стал заботиться о моей дочери? Это моя дочь, и не смей указывать мне, что делать!
- Что же, ты хочешь, чтобы я просто стоял и смотрел, как ты тут загибаешься, а Даша чахнет от одиночества?
- Не нравится - не смотри! - Он почти кричит. - Между прочим, тебя сюда вообще никто не звал!
- Отлично! Тогда я без сожалений уеду прямо сейчас.
- А я бы без сожалений немедленно отвез бы тебя, но к несчастью, на ближайшие два дня дурной прогноз. Так что потерпи еще два денечка, ладно?
На наши крики сверху по лестнице спускается Даша.
- Папа, дядя Сережа, что случилось? Почему вы кричите?
В руке у нее зажат непременный фломастер, лицо испуганное.
- Ничего, детка, все в порядке, иди к себе комнату.
- Но папа…
- Даша, иди в комнату!
Девочка замолкает и поднимается наверх.
- Стой! - внезапно кричит Виктор. - Что… что это у тебя?...
Даша несколько мгновений непонимающе смотрит на отца, затем поднимает левую руку и мы видим, что за предмет он держит в ней. Это мой портрет. Всего лишь мой портрет.
- Что ты наделала… - Еле слышно произносит Зиновьев, обхватывая руками голову. - Что же ты наделала…
Виктор садится за стол и роняет голову на руки, не прекращая тихонько причитать. Некоторое время я просто стою, как истукан, затем, решаю, что с меня хватит и удаляюсь в свою комнату, совершенно убежденный, что мой бывший друг окончательно свихнулся.

К вечеру погода действительно портится. Порывы ветра настигают нас даже в нашей уютной долине, надежно укрытой скалами - страшно представить, какой ураган бушует за ее пределами. Острые снежинки, больше похожие на крошечные куски льда, больно ранят лицо, но я все же набираюсь мужества, чтобы как всегда выйти на балкон - посмотреть на звезды. С трудом распахиваю занесенную снегом дверь и в огромной шубе протискиваюсь наружу.
Через некоторое время дверь снова открывается. Это заходит Даша, замотанная в такое число всевозможных одежек, что больше походит на маленького медвежонка.
- Вы любите смотреть на звезды, да? - Спрашивает она, перекрикивая вой ветра. - Вы стоите здесь каждый вечер, я видела.
Я молча киваю.
Некоторое время мы просто стоим и смотрим на небо. Ветер немного утихает.
- Смотрите, какая огромная луна! - Вдруг восхищенно восклицает Даша, тыча пальцем вверх.
- Наверное, она такая одинокая… - Продолжает девочка. - Звезд много, а она совсем одна. Одна-одинешенька…
Мое сердце снова сжимается от жалости.
- Тебе здесь, наверное, скучно? - Осторожно спрашиваю я.
- Совсем нет! - Мотает головой Даша. - У меня здесь есть папа, и Долли, и Динго… И еще я могу рисовать, сколько захочу… Странно, - тихо говорит она. - Я раньше никогда не рисовала луну. Завтра обязательно нарисую.
Просто молча смотрим на небо.

Утром нахожу на холодильнике новый рисунок. Присматриваюсь - и невольно улыбаюсь: Даша изобразила синее ночное небо, а на нем… две луны. Рядышком.
"Чтобы ей не было скучно…" - усмехаюсь я, живо представляя, как девочка объясняет свое творение.
…Первую половину дня собираю вещи. Размышляю над тем, что все же было что-то хорошее в этой нелепой, авантюрной поездке.
Виктор не появлялся со вчерашнего дня.
В тот момент, когда я только собираюсь закрыть чемодан, дверь внезапно распахивается. На пороге возникает Виктор. Вид у него взбудораженный, глаза горят лихорадочным огнем.
- Произошло что-то ужасное… - Произносит он. - Пойдем…
Он исчезает так же стремительно, как и появился. Я еле успеваю бежать следом.
- В чем дело, Витя? Что случилось?
Он лишь бормочет, не оборачиваясь, что-то нечленораздельное.
- Это безумие… Безумие… На этот раз слишком…
Я влетаю за ним в его комнату и осматриваюсь. У дальней стены замечаю работающий телевизор, встроенный в шкаф, запирающийся на замок.
- Ты закрываешь телевизор на ключ? - Изумляюсь я. - От кого?!
- Тссс! - Шикает на меня Виктор. - Конечно, от Даши. А теперь молчи и слушай.
Я умолкаю и стараюсь вслушаться в слова диктора.
Это программа новостей. Я слушаю и в первые минуты ничего не понимаю. Сообщается о каком-то невероятном чрезвычайном происшествии на орбите. Спустя некоторое время мне удается сообразить, что случилось нечто действительно страшное. Международная космическая станция, МКС, в результате столкновения с неизвестным объектом гигантских масштабов, была полностью уничтожена.
Я переключаю каналы, пытаясь узнать что-либо более-менее вразумительное и повсюду натыкаюсь на одно и то же. Сводки новостей, цифры, репортажи…
Наконец я останавливаюсь на одном из каналов и замираю в потрясении. Я вижу снятое крупным планом ночное небо, а на нем - два практически идентичных желтых диска - два спутника, две луны. Это выглядит настолько ужасающе, что я лишь глупо таращусь на экран с открытым ртом. Затем поворачиваюсь к Виктору, словно ища поддержки. Он лишь печально кивает в ответ.
- Витя, это какое-то сумасшествие… Что происходит?… Витя, тот рисунок… Ты видел его? Даша нарисовала его еще вчера…
Зиновьев молча смотрит на меня. Ясно, он хочет, чтобы я сам обо всем догадался…
- Она ясновидящая, да? Витя, Даша - ясновидящая? Она предсказывает будущее?
Виктор качает головой.
- Все гораздо сложнее, Сережа. Она не просто предсказывает события - она создает их.
Я не понимаю. Я до сих пор нахожусь в таком оцепенении, что, наверное, не способен нормально мыслить.
- Ее рисунки. Это все из-за них. То, что она рисует - происходит на самом деле…
Нет, это определенно какое-то повальное сумасшествие…
- Теперь ты понимаешь, почему я спрятал ее здесь? - Продолжает Виктор. - Она не знает, не помнит других людей, других мест… Я сам не знаю, кто она… Кто и зачем подкинул младенцем ее ко мне… Просто постарался сделать все, чтобы последствия были минимальны…
Кажется, ко мне постепенно приходит понимание….
- Значит, мне не показалось, что…
- Тебе не показалось. - Кивает Зиновьев. - И Долли, и Динго и многое-многое другое - ее творения. Здесь - она может рисовать спокойно. Но я не мог позволить, чтобы она увидела настоящий мир, чтобы мир проник в ее рисунки или, что еще хуже, мир завладел ею самой. Поэтому, я прячу от нее телевизор. Поэтому я втайне хороню ее овечек, которых она рисует, но которые не выдерживают здешних морозов и гибнут. Поэтому я не пускаю сюда ни одну живую душу.
- Но сегодня…
- Да, сегодня все зашло слишком далеко. И дело не только в гибели МКС. Тысячи людей покончили жизнь самоубийством, у тысяч случился сердечный приступ, десятки тысяч решили, что пришел апокалипсис… Погибли люди, понимаешь? Погибли, а я даже не могу объяснить ей этого!
Некоторое время я лишь глупо таращу на него глаза.
- Витя, что же делать? Неужели ничего нельзя сделать? Что если просто уничтожить этот рисунок?
Виктор кивает.
- Эта треклятая луна исчезнет. Нужно просто сжечь рисунок. Завтра я сделаю это. И она исчезнет навсегда.
Чувствую в его словах некую недосказанность, скрытый подвох. Когда до меня, наконец, доходит смысл его слов, от ужаса холодеет спина.
- Мой портрет…
Зиновьев снова печально кивает.
- Что же… Я просто… исчезну? От меня ничего не останется?!
- Ничего. Кроме пепла.

Ночью мы стоим вдвоем и смотрим в небо. Смотрим, не в силах оторвать взгляд от этого невероятного зрелища. Завтра, когда все закончится, это назовут "массовым помешательством" или "потрясающим оптическим обманом"… Сейчас, мы просто стоим и смотрим.

- Я закончила ваш портрет, дядя Сережа! - весело восклицает Даша, сбегая вниз по лестнице с листком в руках.
Я стою у порога с чемоданами, Виктор уже на улице, готовит вертолет к отлету.
- Хотите взять его себе?
Я размышляю всего секунду. Мгновения мне достаточно, чтобы осознать, что я не смогу жить в вечном страхе за этот клочок бумаги, где бы я его ни спрятал и как бы ни охранял.
- Нет. Просто повесь его в своей комнате и сохрани во что бы то ни стало, ладно?
- Я буду беречь его. - Кивает Даша.
Я глажу ее по голове, подхватываю чемоданы и выхожу из дома.
Снегопад не прекращается ни на секунду.

21-24 октября 2005 г.

.

 

РАЗДЕЛЫ